Aurea mediocritas
Ох, наболело, а выплескивать как всегда, кроме дневника некуда.
Могла бы написать об этом в реальном дневнике, но так ведь никто не увидит моей печали и не посочувствует. Короче, у нас временно в гостях одна мамина знакомая, в данном тексте так и будем поэтично звать ее - «гостья».
Хочу рассказать вам историю из моей жизни. Историю о чудовищной несправедливости.
Я с раннего детства дружила с одной девочкой, чье имя мы тоже опустим и станем звать ее «Шесть». Шесть рано потеряла родителей и жила с бабушкой в деревне, куда я приезжала отдохнуть на лето. Так мы и дружили, по три месяца каждый год. Но дружба была крепкой, Шесть была мне как сестра. Отмечу, что она очень любила мою мать, иногда она говорила мне, что хотела бы такую маму, как у меня, и что моя мать замещает ей утрату своей собственной..У Шесть был непростой характер, с ней порой было нелегко, но она была энергичным, веселым и открытым, добрым человечком, такая же и сейчас, но более скептична. И жизнь ее можно было бы назвать сносной, если бы не ее бабушка. Она грубо с ней обращалась, эксплуатировала, нередко била. Я советовала ей сходить в милицию, и вроде Шесть хотели отправить жить к тете, но она отказалась.
Когда мне было 12, Шесть чуть старше, я решила увезти ее с собой в Москву, хотябы на время, дать ей возможность увидеть что-то большее, чем грядки моркови и вонючие сараи, надраиваемые ею ежедневно и с особым усердием.
Как раз в то время ко мне на дачу погостить приехала еще одна моя подруга, назовем ее «Семь». Семь была легка на подъем, предприимчива, и, как и я, наивна, а потому с легкостью согласилась мне помочь. Уезжая, мы сказали, что Шесть пойдет нас проводить, и увезли ее с собой.
Моя мать была в шоке, когда она узнала, что мы сотворили. Была разборка, звонки, нервы. С мамой такое часто.
Я попросила ее оставить Шесть у нас на пару дней, но тк был риск, что ее бабушка вызовет милицию, мать отказала. Тогда же был серьезный разговор, я просила маму удочерить Шесть, потому что не было сил смотреть как над ней издеваются дома. Но мать сказала нет. Я поначалу разозлилась, но потом осознала, что конечно это ответственность, и объяснив все Шесть, мы отвезли ее обратно.
Спустя некоторое время Шесть убежала сама. А потом попала в детский дом, где над ней неизменно продолжали издеваться. Отчасти и по ее вине. А еще через некоторое время она, толком не доучившись, оказалась в Москве без денег, жилья, знакомых..В Москве она знала только меня, и потому, конечно, приехала ко мне. Я была рада ее видеть, мы разговорились, она рассказала мне о своей жизни и тк разрешение бабушки уже не требовалось, я оставила ее на ночь, а когда на следующее утро пришла мать, я пересказала все ей и попросила ее помочь Шесть снова. На этот раз бабушка не была помехой, Шесть уже была достаточно взрослой. Я попросила разрешения приютить ее на некоторое время, пока она не найдет работу и не снимет комнату. Мать сказала нет.
Я ненавидела ее. Как оказалось, причина отказа была вовсе не в ответственности, а в том, что мать попросту не любила Шесть, говорила «она из неблагополучной семьи, вдруг она что-то украдет, а вдруг еще что».. И потому она вежливо выпроводила ее на улицу. Как же мне было больно и стыдно..А матери было хорошо, ей снова никто не мешал наслаждаться своим паразитизмом.
Что было дальше с Шесть? Она пошла по рукам. Она не стала шлюхой в прямом смысле этого слова, но когда ты очень хочешь есть, ты способен пожертвовать многим. Она работала, как могла и где могла, спала на улице, с бомжами, в общем прошла все круги ада, и все из-за меня.
К чему я все это - наша гостья тоже «сама не местная», она работала вместе с мамой и ей нужно было где-то остановиться на время. Мать тут же подставила могучее плечо. Хотя этой женщине было где жить, условия не айс, жила с пьяницами, но все же не на улице и ей 45. Я не злой человек, когда мать объяснила мне ее ситуацию, я дала добро. И тем самым принесла в жертву свою свободу ради совершенно чужого человека. Шесть моя мать знала с самого моего детства. Отказываясь доверять моим проверенным друзьям, она доверяет чужим людям, по хорошим о них отзывам составляет идеальный портрет.
И вот гостья временно у нас. А знаете, что самое интересное - она не платит ни копейки, только покупает нам продукты, которые мы едим все вместе.
Сегодня я вышла из душа и на табличке для записей увидела следующее: «Ольга, будь другом, помой за собой посуду.» «Посуду» подчеркнуто. Почерк не мамин.
У меня внутри все съежилось. Стало противно. Знаете, если бы я приехала в гости к ней, я не стала бы диктовать там свои условия. Я мирный человек, но всему есть предел! Какое она право имеет указывать мне, что мне делать в собственном доме?
Высказала матери сегодня. Поиграем в угадайте, что она сказала. - «Наша гостья права. Она верно тебе сделала замечание, ты ничего не делаешь совсем, почему она должна мыть за тобой посуду?» - был ответ.
На что я ответила, что во-первых не всегда успеваю сама убирать, во-вторых не прошу ее убирать за мной, и в третьих не заставляла ее здесь жить. Я не собираюсь меняться только потому, что кому-то что-то не нравится.
Я знаю, что гостья не имела дурных намерений, и во мне по большей части говорит уже мой эгоизм и обида за ту несправедливость. Но я считаю это хамством.
Шесть кстати до сих пор звонит и спрашивает всё, как здоровье у мой матери, как она живет.
А я отвечаю ей про себя, - «Знала бы ты, моя дорогая, как ей на тебя насрать.. »
Могла бы написать об этом в реальном дневнике, но так ведь никто не увидит моей печали и не посочувствует. Короче, у нас временно в гостях одна мамина знакомая, в данном тексте так и будем поэтично звать ее - «гостья».
Пролог: моя мать - эгоистка и лицемерка. Не удивительно, но факт.
«Шесть»
Хочу рассказать вам историю из моей жизни. Историю о чудовищной несправедливости.
Я с раннего детства дружила с одной девочкой, чье имя мы тоже опустим и станем звать ее «Шесть». Шесть рано потеряла родителей и жила с бабушкой в деревне, куда я приезжала отдохнуть на лето. Так мы и дружили, по три месяца каждый год. Но дружба была крепкой, Шесть была мне как сестра. Отмечу, что она очень любила мою мать, иногда она говорила мне, что хотела бы такую маму, как у меня, и что моя мать замещает ей утрату своей собственной..У Шесть был непростой характер, с ней порой было нелегко, но она была энергичным, веселым и открытым, добрым человечком, такая же и сейчас, но более скептична. И жизнь ее можно было бы назвать сносной, если бы не ее бабушка. Она грубо с ней обращалась, эксплуатировала, нередко била. Я советовала ей сходить в милицию, и вроде Шесть хотели отправить жить к тете, но она отказалась.
Когда мне было 12, Шесть чуть старше, я решила увезти ее с собой в Москву, хотябы на время, дать ей возможность увидеть что-то большее, чем грядки моркови и вонючие сараи, надраиваемые ею ежедневно и с особым усердием.
Как раз в то время ко мне на дачу погостить приехала еще одна моя подруга, назовем ее «Семь». Семь была легка на подъем, предприимчива, и, как и я, наивна, а потому с легкостью согласилась мне помочь. Уезжая, мы сказали, что Шесть пойдет нас проводить, и увезли ее с собой.
Моя мать была в шоке, когда она узнала, что мы сотворили. Была разборка, звонки, нервы. С мамой такое часто.
Я попросила ее оставить Шесть у нас на пару дней, но тк был риск, что ее бабушка вызовет милицию, мать отказала. Тогда же был серьезный разговор, я просила маму удочерить Шесть, потому что не было сил смотреть как над ней издеваются дома. Но мать сказала нет. Я поначалу разозлилась, но потом осознала, что конечно это ответственность, и объяснив все Шесть, мы отвезли ее обратно.
Спустя некоторое время Шесть убежала сама. А потом попала в детский дом, где над ней неизменно продолжали издеваться. Отчасти и по ее вине. А еще через некоторое время она, толком не доучившись, оказалась в Москве без денег, жилья, знакомых..В Москве она знала только меня, и потому, конечно, приехала ко мне. Я была рада ее видеть, мы разговорились, она рассказала мне о своей жизни и тк разрешение бабушки уже не требовалось, я оставила ее на ночь, а когда на следующее утро пришла мать, я пересказала все ей и попросила ее помочь Шесть снова. На этот раз бабушка не была помехой, Шесть уже была достаточно взрослой. Я попросила разрешения приютить ее на некоторое время, пока она не найдет работу и не снимет комнату. Мать сказала нет.
Я ненавидела ее. Как оказалось, причина отказа была вовсе не в ответственности, а в том, что мать попросту не любила Шесть, говорила «она из неблагополучной семьи, вдруг она что-то украдет, а вдруг еще что».. И потому она вежливо выпроводила ее на улицу. Как же мне было больно и стыдно..А матери было хорошо, ей снова никто не мешал наслаждаться своим паразитизмом.
Что было дальше с Шесть? Она пошла по рукам. Она не стала шлюхой в прямом смысле этого слова, но когда ты очень хочешь есть, ты способен пожертвовать многим. Она работала, как могла и где могла, спала на улице, с бомжами, в общем прошла все круги ада, и все из-за меня.
К чему я все это - наша гостья тоже «сама не местная», она работала вместе с мамой и ей нужно было где-то остановиться на время. Мать тут же подставила могучее плечо. Хотя этой женщине было где жить, условия не айс, жила с пьяницами, но все же не на улице и ей 45. Я не злой человек, когда мать объяснила мне ее ситуацию, я дала добро. И тем самым принесла в жертву свою свободу ради совершенно чужого человека. Шесть моя мать знала с самого моего детства. Отказываясь доверять моим проверенным друзьям, она доверяет чужим людям, по хорошим о них отзывам составляет идеальный портрет.
И вот гостья временно у нас. А знаете, что самое интересное - она не платит ни копейки, только покупает нам продукты, которые мы едим все вместе.
Сегодня я вышла из душа и на табличке для записей увидела следующее: «Ольга, будь другом, помой за собой посуду.» «Посуду» подчеркнуто. Почерк не мамин.
У меня внутри все съежилось. Стало противно. Знаете, если бы я приехала в гости к ней, я не стала бы диктовать там свои условия. Я мирный человек, но всему есть предел! Какое она право имеет указывать мне, что мне делать в собственном доме?
Высказала матери сегодня. Поиграем в угадайте, что она сказала. - «Наша гостья права. Она верно тебе сделала замечание, ты ничего не делаешь совсем, почему она должна мыть за тобой посуду?» - был ответ.
На что я ответила, что во-первых не всегда успеваю сама убирать, во-вторых не прошу ее убирать за мной, и в третьих не заставляла ее здесь жить. Я не собираюсь меняться только потому, что кому-то что-то не нравится.
Я знаю, что гостья не имела дурных намерений, и во мне по большей части говорит уже мой эгоизм и обида за ту несправедливость. Но я считаю это хамством.
Шесть кстати до сих пор звонит и спрашивает всё, как здоровье у мой матери, как она живет.
А я отвечаю ей про себя, - «Знала бы ты, моя дорогая, как ей на тебя насрать.. »
..я несколько ошарашена. Одна часть меня неистово протестует, тк свято верит в гениальность гениальных, а вторая понимает, что доля правды все же есть в словах Михаила Николаевича и в этом весь трагизм. Задорнов, конечно, рассуждает с точки зрения человека опытного, умудренного жизнью, у него, соответственно, свои представления о культуре. Но верны ли они?
Будто на мгновение погружаешься под воду, зависаешь в ней, смотришь на подводный мир, а потом тебя резко из нее выдергивают. Альтернативный вариант от повторного прослушивания- я в комнате, полностью белой, но с элементами мебели, стены не твердые, ощущение, будто на них натянуты полотна того же цвета, что и комната, под ритм музыки эти полотна трансформируются в динамики. Короче что-то в стиле Nine Inch Nails - Only. А затем повсюду в комнате попеременно, накладываясь на уже имеющиеся образы динамиков, возникают некие зрительные образы, похожие на темы в проигрывателе медиа. 
верно, дьявольский холод 
